Хроноагент - Страница 142

142

Маг Жиль, допив коньяк, внимательно слушая Хуана, доит по ягодке большую виноградную кисть. Когда Хуан заканчивает, Жиль обращается к Лене:

— Елена, будь добра, налей мне кофейку покрепче. Ваша идея, Хуан, весьма интересна. Я тоже часто думал, как определить границы нашего вмешательства исходя из вековечного принципа: “Не навреди!” Но никогда я не придавал особого значения гармоникам, считая их неизбежным злом. Злом в том смысле, что они усложняют работу. А вот то, что это зло можно использовать во благо, мне и в голову не приходило.

Лена разливает кофе всем желающим, и слово берет Андрей:

— Я работаю здесь без году неделя, но мысли о некоторых аспектах нашей работы не оставляют и меня. Главная из них — это мысль о границах, точнее, о рамках, в которых хроноагент может действовать в реальной фазе. Я имею в виду моральные рамки допустимости применения тех или иных воздействий. Не далее как этой ночью мы с Андреем столкнулись с безвыходной ситуацией. Полагаю, что вы все видели и оценили ее. Это толпа измученных, голодных людей, заполнившая туннель и не дававшая нам пройти через него. Нашей целью, считайте заданием, было пройти именно через этот туннель. Как мы прошли, вы тоже видели. Я, конечно, понимаю, что это были всего-навсего биороботы, но… Неужели в реальных фазах нам придется столкнуться с такими ситуациями: уничтожать своими руками массу беззащитных людей, для того чтобы задание было выполнено? Я понимаю, что могут возникнуть и еще более тяжелые варианты, то есть развязывание войны или глобальные катастрофы. Но если для того, чтобы предотвратить это, надо, чтобы хроноагент сделал то, что сегодня сделали мы… надо искать другие варианты. Посылать человека в реальную фазу с таким заданием — преступление! Ведь тем самым будут убиты не только жители реальной фазы, но и наш хроноагент. Убит морально. Вряд ли он сможет после того, что совершил, считать себя нормальным человеком.

Магистр прерывает Андрея:

— Андрэ, извини, но у нас был большой спор с Хуаном по поводу этого препятствия в Лабиринте. Хуан колебался, но я настоял, чтобы вы прошли через такое препятствие.

— Ты! Настоял?

— Да. А почему — это тема не для сегодняшнего разговора. Как сказал Маг, мы поговорим об этом попозже.

В разговор вступает Лена:

— Магистр, ты не до конца прав. Андрей имел в виду, наверное, не только данный конкретный случай. Выполнение заданий в реальных фазах сопряжено подчас с такими мощными стрессами, что это не может не отражаться на психике хроноагента. Не будем далеко ходить. — Лена кивает в мою сторону. — Вот Андрей. При выполнении задания во время Второй мировой войны он погиб в воздушном бою страшной, пусть геройской, но страшной смертью. Вы думаете, это не оставило шрама в его психике? А ведь в той работе, какая его ждет, ему, может быть, придется пережить такое не один раз… Да взять хотя бы последнее задание: он сначала расстрелял своего товарища, а потом взорвал крейсер вместе с собой и остатками экипажа. Кто знает, сколько таких потрясений сможет выдержать его психика? По статистике, около шести процентов внедрений в реальные фазы у нас заканчивается гибелью носителя. А четыре года назад было один и две десятых процента. Мы прогрессируем, только вот в каком направлении? Как медиколог, я встречаю многих хроноагентов при их возвращении в Монастырь. Если вас заинтересует, я могу передать вам записи своих наблюдений за изменениями в их психике после различных ситуаций в реальных фазах. Я веду эти наблюдения уже более трех лет.

— Заинтересует! — живо откликается Жиль. — Завтра же эти записи — ко мне!

— Я слегка прокомментирую их, — продолжает Лена. — Любое пребывание в реальной фазе, даже с элементарным заданием, типа пройти по бульвару, сорвать цветок, понюхать его, замечтаться и опоздать на трамвай, уже оставляет след в психике хроноагента. Если же надо сделать что-либо посерьезнее — физическое воздействие или, еще хлеще, убийство, собственное увечье или даже смерть… Я только диву даюсь, насколько крепка оказалась психика наших заслуженных хроноагентов, годами работающих на пределе возможностей. Обычные люди давно бы уже свихнулись от всего этого. Мои предложения: или настолько тщательно разрабатывать задания, чтобы свести к минимуму отрицательные воздействия переходов, или разработать такую программу адаптации хроноагента, чтобы она полностью снимала последствия стрессов. Сразу скажу: такая программа мною уже разработана, но она требует от трех дней до двух недель отдыха хроноагента после возвращения.

— Предложение интересное, но труднореализуемое, — говорит Магистр. — Особенно второй вариант. Ты, Элен, знаешь, какой плотный у нас график работы. Если каждому хроноагенту после задания давать такой длительный срок восстановления, нам придется увеличить количество агентов в три-четыре раза. А где их взять? Ты же сама знаешь, что хроноагент — это один из тысячи! Для этой работы нужны особые данные. Вот, к примеру, как у них, — Магистр кивает в нашу сторону.

— Позволю себе не согласиться, Магистр, — реагирую я. — Я был обыкновенным летчиком, пока волей случая не оказался вовлеченным в сферу вашей деятельности. Разумеется, я и не подозревал, что являюсь хроноагентом экстракласса, как вы выразились. Скорее всего вы здесь сделали меня таким. Думаю, что Андрей полностью солидарен со мной.

Андрей кивает, а Магистр хмыкает скептически.

— Хватит прибедняться, Андрэ. Ну а тебе, Элен, я могу ответить и по первому твоему варианту. Ну как можно тщательно спланировать задание, имея дело вот с такими рубаками? Ты присутствовала при обсуждении последнего задания и все помнишь. Кто из нас мог предположить, что под словами “любые действия” они подразумевают такое? Я не удивлюсь, если их стараниями не шесть, а шестьдесят процентов внедрений будет завершаться гибелью. Так что…

142